| Киршон, "Большой день" (1936), лекция Быкова |
[Jan. 29th, 2017|11:11 pm]
Григорий
|
О пьесе нужно писать подробнее. Как ни странно, - я сам удивился - она мне даже понравилась, несмотря на все недостатки. Я ожидал чего-то намного более ужасного.
Но сначала скажу о Быкове.
В нашей сети самый заметный текст о пьесе - это лекция Быкова, в которой Быков, как обычно, показывает себя глупым и недалёким человеком. Нет, серьёзно, это худший образчик литературной критики, который попался мне за последние годы. Он там переврал почти всё, что мог. Начиная с того, что по его словам, пьеса написана в 1935 и поставлена в 1936 - на самом деле, в 1936 написана, в 1937 поставлена. Все оценки мимо.
"...песня «Я спросил у ясеня», которую там поют на дне рождения главной героини. Там она по сюжету влюблена в двух лётчиков, не может из них выбрать, и вот командир эскадрильи там эту песенку поет".
Я не буду придираться к тому, что это песню поёт не командир эскадрильи, а командир авиаотряда (это разные вещи). Но это не день рождения главной героини, а праздник в честь выздоровления командира отряда. Героиня не влюблена в двух лётчиков, из которых она не может выбрать, а замужем за одним из них, его и любит.
"Это, конечно, пьеса жизнерадостная, но это тревожное, в душе довольно мрачное сочинение".
Не знаю, зачем Быков читал эту вещь в душе. С его оценкой согласиться невозможно.
"В основе своей, «Большой день» состоит из двух актов, в первом акте, вот тут собственно, открыт будущий принцип фильма «Экипаж». В первом акте нормальная жизнь, нормальная воинская часть, в ней свои страсти, свои разборки, если угодно, своя влюбленность двух летчиков в одну красавицу".
Упоминание фильма "Экипаж" звучит фантастически пошло. Это всё-равно, что сказать: это произведение о будущей войне, в котором поначалу войны нет, а потом она всё-таки начинается. Гениально! Влюблённость двух лётчиков в одну красавицу - это уже лучше, чем женщина, которая "не может из них выбрать", но в пьесе речь по-прежнему идёт о том, что она счастливая жена одного из них, а второй в неё безнадёжно влюблён.
"А параллельно происходит страшное нагнетание напряжения — фашисты в любой момент готовы нанести провокацию".
Фашисты появляются только в последней трети текста. До этого мы знаем об их существовании только потому, что они упомянуты в списке действующих лиц. Никакого параллельного нагнетания напряжения нет. Если бы сцены мирной жизни перемежались сценами с фашистами и их военными приготовлениями, тогда было бы параллельно. Герои готовятся к войне, это правда. Но это не является источником драматического напряжения.
"Действительно, и у Шпанова, и у Киршона все развивается по общему сюжету. Сначала провокация на границе. Потом наши летчики немедленно отвечают. Потом восстает немецкий пролетариат, потом к нему присоединяется всемирный, и большой день — это день нашей победы".
Опять же. Я не буду говорить о том, что лётчики отвечают не сразу, хотя это важный сюжетный момент. Но в пьесе нет восстания немецкого пролетариата (есть один дружественный немецкий коммунист), тем более нет никакой всемирной революции.
[Впрочем, тут не один Быков ошибся. "Пьеса, написанная по личному указанию Сталина, рассказывала о первых днях будущей войны: на Советский Союз неудачно нападает враг, в котором легко угадывалась гитлеровская Германия, но уже на следующий день советские войска переходят в решительное наступление, а по всей Европе вспыхивает коммунистическая революция".]
Большой день - это не "день нашей победы", а день начала настоящей войны. СССР в пьесе официально объявил Германии войну через сутки после "провокации", то есть бомбардировки советских городов ("сотни погибших") немецкими самолётами. Пьеса заканчивается началом советского наступления.
Ещё раз. Упомянутый в пьесе "большой день" - это день, когда Сталин даст приказ о начале войны. "Одно только слово пусть скажем нам Сталин, и вылетят соколы славной страны".
Кожин. Я, Епифан Захарыч, честно тебе говорю. Скучно мне. Воевать нам пора. Засиделись. Армии, между прочим, нельзя долго не воевать.
Лобов. Дурень ты, что ж мы для тебя войну начнём, что ли?
Кожин. Не для меня. Для всех. Пора, Епифан Захарыч. Понятно? Я, когда в газетах читаю, как нашим ребятам, лучшим ребятам, топором головы рубят, как наших ребят из пулемётов расстреливают, я спрашиваю, - долго ещё ждать? Я, Епифан Захарыч, каждого убитого имя в книжку записываю, большой у меня счёт накопился. Я хочу, чтоб скорей день наступил, когда я мог счёт предъявлю. Это будет большой день. Понятно?
Кожин произносит и последние слова пьесы: "Мы наступаем, наступает большой день!" Как это можно было не заметить?
"В чем мораль нехитрая этой пьесы? Да, сегодня мы люди не без недостатков, сегодня у нас есть и свои карьеристы, там есть свои карьеристы, это еще до теории бесконфликтности".
С этой фразой плохо всё. Во-первых, мне показалось, что Быков плохо представляет себе, что такое "теория бесконфликтности" в советском контексте - "теория, направленная на смягчение классовых противоречий", "гнилая и правооппортунистическая теория о "затухании классовой борьбы"".
Во-вторых, как раз в этом Киршона и можно обвинить: на советской стороне в его пьесе нет ни одного вредителя, шпиона, затаившегося классового врага. Это и есть "бесконфликтность", вера в то, что классовые противоречия в СССР сняты. У Киршона все советские люди работают на общее дело - и алкаш-маляр, и степенная "генеральша", и разжиревший на казённых харчах циник-завхоз. (Особая ирония в том, что сам Киршон в итоге был разоблачён, как затаившийся враг.)
Если же Быков имел в виду "борьбу хорошего с лучшим", то сюжетнообразующий конфликт Голубева и Кожина именно такой! Оба хорошие, оба патриоты, оба правы, но правы по-разному, и люди они очень разные. Поэтому они конфликтуют, но в конце оказываются в одном окопе, в буквальном смысле слова.
"...сегодня у нас есть, может быть, и не очень хорошие летчики, сегодня у нас есть и проблемы с любовью, личные проблемы. Но когда страна позовет, наше сегодняшнее положение будет сразу навсегда искуплено, наш невроз будет разрешен. Мы войдем в Берлин. Большой день — это день победы всемирного труда над всемирным фашизмом".
Большой день - это не день нашей победы, это день начала войны. Плохих лётчиков в тексте нет, если бы Киршон написал про плохих лётчиков, это было бы остро. Все лётчики в тексте - хорошие, даже выдающиеся лётчики. У них нет неврозов и проблем с любовью, у них есть любовь, это разные вещи. Чем Быков читал, вообще? "В душе".
"Почему эта пьеса была нужна, почему она была так мегапопулярна? Почему ее поставили и год держали на сцене все практически советские крупные театры, а потом она так же стремительно исчезла?"
Пьеса не была "мегапопулярна", её поставили в одном театре - театре Вахтангова, вовсе не во всех "крупных советских театрах". Её не "держали год" - её поставили в 1937 году, в апреле того же года автора подвергли резкой критике, в мае исключили из Союза Писателей и из партии, летом арестовали; товарищ Киршон был низвергнут из мира живых. К тому моменту "стремительно исчезла" и пьеса - как ты думаешь, Быков, почему?
"Война спишет все. И вот первым, кто это почувствовал, первым, кто об этом написал, был Киршон. Он с поразительной, с какой-то интуицией, свойственной примитивным натурам, потому что у сложных натур есть ум, а у примитивных только интуиция, только шаманство, с этой интуицией, свойственной примитивным, он уловил — да, пьеса о войне сейчас совершенно необходима".
Я не уверен, что Быков смог бы обосновать свой тезис о том, что Киршон первым в СССР создал произведение о будущей войне с империалистами и фашистами. И да, своим звериным чутьём Киршон уловил, что "пьеса о войне сейчас совершенно необходима" - наверное, потому, что на тот момент так выглядел идеологический заказ и официальная установка для советских писателей, поэтов и драматургов!
Отдельным пунктом, на бис:
"И надо сказать, что Киршон подсознательно выболтал главную тайну. Ведь Сталин полагал, я, кстати, здесь вполне солидарен с суворовской трактовкой, что будет некая провокация на границе, реальная провокация или инициированная Сталиным же, которую он потом обернет в свою пользу, успев напасть первым. Я действительно думаю, что этот красный конверт, который надлежало вскрыть в момент «Ч», он, по всей вероятности, содержал инструкции на случай этой провокации".
Киршон, сука, подсознательно выболтал главную советскую тайну - СССР собирался воевать малой кровью на чужой земле! Суворов-Резун был прав во всём! Быков, какой же ты кретин. Ничего, что это был любимый сюжет песен, стихов, книг, пьес и фильмов того времени?
(продолжение следует...) |
|
|
