aono в этом вопросе.Для меня это всё звучит, как "раз полный текст романа "Мастер и Маргарита" Булгакова не мог быть опубликован в СССР шестидесятых годов, давайте напишем повесть по мотивам, но без мистики и с правильным идеологическим уклоном, чтобы познакомить советского читателя с главным произведением Михаила Булгакова".
[Не говоря уже о том, что в СССР людям были доступны разные стратегии, которые не сводились к вышеупомянутой; помимо официального книжного рынка существовал ещё и подпольный, с "самиздатом" и "тамиздатом". Того же Булгакова изначально опубликовали с лакунами, но эти лакуны быстро заполнили машинописным текстом, и роман начал своё хождение по рукам уже в дополненном виде.]
Сама дискуссия напомнила мне следующее:
"Русский Шекспир рубежа XVIII—XIX веков сильно отличался от того Шекспира, которого мы знаем сейчас, а следовательно (и тем более), от подлинного... типический облик шекспировской пьесы в России данного периода — это прозаическое переложение одной из известных шекспировских трагедий, выполненное с французской переделки, в которой трагедия обрела счастливую концовку".
(Довольно интересная статья, кстати; с выводами я согласиться не готов, но узнал для себя много нового.)
Да, в какой-то момент "Шекспиром" называли, к примеру, перевод переложения Шиллера, сделанного с французского прозаического пересказа отредактированного текста Шекспира с моралью и хэппи-эндом. В каждый отдельный момент у авторов, которые в этом участвовали, было какое-то оправдание для своей деятельности ("я хочу познакомить французскую публику с величием Шекспира, но образованная французская публика не поймёт, если там не будет счастливого конца и соблюдения канонов классической драмы"), но в исторической перспективе это оправдание их не оправдывало.
