Но проблема по-прежнему не решена. Я не знаю, как структурировать текст про теорию, у меня в голове нет цельной структуры. Я знаю только вещи, о которых я хотел бы поговорить, но не знаю их правильной последовательности.
arishai советовала мне записывать такие вещи по кускам. Но мне так много хочется сказать... Ну вот, сузим тему. Мне хотелось поговорить об "Укрощении строптивой" в контексте итальянского театра, потому что это "итальянская комедия" Шекспира, сознательно стилизованная под итальянские образцы. Так?
Мне хотелось рассказать об итальянском "театре масок", комедии дель арте. Но лучше Википедии я всё равно не скажу.
И эта дорога увела меня в самые глубины. Я прочёл первую для меня комедию Плавта, "Хвастливый воин". Потому что, кто бы что ни говорил, корни итальянского театра простираются в античность - в древнеримскую комедию, в италийскую народную пантомиму. Шекспир читал Плавта, ориентировался на него и соревновался с ним, как и все комедиографы того времени. Опять же, спасибо Википедии, Транио и Грумио "Укрощения строптивой" - это хитрый городской раб Транион и деревенский раб-простак Грумион из "Привидения" Плавта. [Да это ещё и особенность нашего перевода, потому что в латинском оригинале они просто TRANIO SERVVS и GRVMIO SERVVS.]
А от Плавта нужно идти в самую глубь, в теорию античной греческой комедии положений. Изложенная Аристотелем в "Поэтике" общая теория комедии не сохранилась (известная книга и фильм "Имя розы" рассказывают, почему). Существует т.н. "Коаленовский трактат", который некоторые считают конспектом утраченного текста Аристотеля. Английская Википедия ссылается на авторов, которые реконструировали принципы греческой комедии, опираясь на Коаленовский трактат и дошедшую до нас "Поэтику". Впрочем, это неважно.
Согласно этой концепции, для комедийного сюжета важны три фигуры, или три категории персонажей - алазон, ирон и бомолох.
Алазон - это хвастун, но не всякий хвастун. Алазон старается продемонстрировать те качества, которыми не обладает, но при этом сам себе верит, хотя никогда не может подтвердить свои слова делом. Он считает себя более важным, чем он есть на самом деле, но недостоин даже того места, которое реально занимает. Это надутый пузырь, дурак, считающий себя умным, и наивный человек, восхищающийся своей проницательностью. Классическое амплуа трусливого вояки-враля - это алазон. Традиционный "вредный старик", глупый, напыщенный богач, портящий жизнь своим детям (или просто молодёжи) из-за ложного представления о собственной значимости и мудрости - это тоже алазон. Вообще, алазон символически представляет собой власть: это фигура, обладающая высоким социальным статусом за счёт своего богатства, происхождения или занимаемой должности, почтенного возраста или незаслуженной славы, и именно поэтому такой персонаж подлежит осмеянию и символическому уничтожению. Товарищ Огурцов из "Карнавальной ночи" - пример алазона в советском кинематографе. Алазон должен быть несимпатичным, чтобы мы радовались его неизбежному позору и краху. Хоть он и представляет собой номинальную сюжетную оппозицию, но, в конечном счёте, он лох, жертва, тот, кого англоязычные мошенники называют mark.
Ирон - это притворщик, противоположность алазона и его губитель. Ирон изображает человека более простого, чем он есть на самом деле, он скрывает свою истинную природу и подыгрывает алазону в его заблуждениях. По словарному определению: "ИРОНИЯ (от греческого eironeia - притворство), 1) отрицание или осмеяние, притворно облекаемые в форму согласия или одобрения. 2) Стилистическая фигура: выражение насмешки или лукавства посредством иносказания, когда слово или высказывание обретает в контексте речи смысл, противоположный их буквальному значению или отрицающий его. 3) Вид комического, когда смешное скрывается под маской серьезного (в противоположность юмору) и таит в себе чувство превосходства или скептицизма". Ирон льстит алазону, и алазон принимает подобное "швейкование" за чистую монету, хотя зритель понимает, что ирон издевается. Ирон танцует в паре с алазоном, делая вид, что позволяет алазону вести танец, но только для того, чтобы в решающий момент подставить ему подножку. Суть в том, что позиция алазона в обществе обычно исключает возможность силового разрешения конфликта или открытого сопротивления: лобовая атака, скорее всего, закончится поражением положительных героев. Поэтому необходим ирон, ловкач, владеющий искусством стратегии и способный сыграть на слабостях алазона. Ирон - это двигатель сюжета.
Бомолох, по словарному определению - "в древнегреческой комедии - шут, образ простодушного хитреца". Дурак, грубиян, остряк, пошлый клоун, разрушитель четвёртой стены, способный обращаться напрямую к зрителю. Алазон гораздо ничтожнее, чем он о себе думает, ирон намного сложнее, чем он показывает; бомолох соразмерен самому себе. Он такой, какой он есть, и всегда называет вещи своими именами. Ирон уронит алазона в грязь и пойдёт дальше, выполнив свою сюжетную функцию, в то время бомолох как будет прыгать вокруг алазона, показывать на него пальцем и насмехаться, предлагая зрителям присоединиться к веселью. В действиях ирона есть определённая корысть, хотя бы потому, что он сражается за конкретную цель, бомолох же наслаждается самим процессом.
Статус, Стратегия, Хаос - этими красками уже можно изобразить достаточно сложный комедийный сценарий, если не забывать про Любовь.
Где-то там, в пространстве древнегреческой комедии, произошёл переворот, который римляне развили и довели до совершенства. Герой-любовник, юноша из хорошей семьи, утратил "героичность", как способность к решительному действию, и вместе с тем - претензию на главную роль. Ироном становится его слуга, хитроумный и коварный раб - настоящий Серый Волк, роющий землю, чтобы добыть беспомощному царевичу его красну девицу.