"С 1922 года у Советского государства нет фронтов. Замерли боевые карьеры красных маршалов. На Украине в районе Умани, Гайсина, Крыжополя причудливой страной раскинулся, встав на квартиры, 2-й конный корпус имени Совнаркома УССР. Им командует красный маршал Григорий Котовский.
Он уже почти «член правительства» России, член Реввоенсовета и трех ЦИКов — Союзного, Украинского и Молдавского. За боевую деятельность Котовский награжден всеми наградами, которые выдуманы в коммунистическом государстве: кавалер трех орденов Красного Знамени и обладатель революционного почетного оружия.
Это вершина государственной лестницы — карьера былого разбойника бессарабских больших дорог.
Но странна жизнь 2-го конного корпуса, словно забыли в перечень советских республик вписать еще одну автономную республику — «Котовию».
Много хлопот у Реввоенсовета с этой «республикой» и много врагов в Реввоенсовете и среди головки партии у 40-летнего неперебродившего, неугомонного, разбойного Григория Котовского.
Перед прекрасным буржуазным особняком — иностранцы, польские купцы, продающие корпусу сукно, дожидаясь, стоят вперемежку с советскими военными из «хозупра». День жаркий, июльский. Долго дожидались комкора Котовского, дважды бегали ординарцы докладывать. Наконец под чьими-то тяжелыми шагами заскрипели деревянные ступени, и сквозь широко распахнутые стеклянные двери вышел комкор Григорий Котовский.
То есть нет, это не командир корпуса, это к европейским польским пиджакам вышла скифская, мускулистая, волосатая Азия. Товарищ Котовский появился перед купцами в одних трусиках. И пораженным полякам этот уж уставший атлет проговорил полнокровным, привыкшим повелевать басом:
— Пожалуйста, не стесняйтесь, господа. Если 30 градусов жары, то почему ж не ходить голым?
В роскошном кабинете командира корпуса — драгоценное оружие по стенам, мебель красного дерева с бронзой, карельская береза, из соседней комнаты слышен радиоаппарат, передающий Лондон. Здесь все приятно глазу и слуху, только необычный костюм да непринужденный басовый смех хозяина смущает иностранных гостей.
Но за ужином, переливаясь, горит хрустальная барская люстра. Ловко и бесшумно, как дрессированные мыши, бегают, подают ординарцы. Меняются блюда, водки, вина, шампанское. В русских и польских руках чокаются перезвоном бокалы и рюмки.
Командир корпуса теперь уже в гусарских чикчирах, в серой венгерке, с тремя красными бантами орденов. На короткой бычьей шее рельефно выступает сеть упругих толстых жил. Тяжелые, умные, ищущие глаза под низким упрямым лбом. Если б не глаза, казалось бы, никакой мысли не бьется в этом громадном атлетическом теле.
...
И опять общий хохот. Это — Котовия. «Республика Котовия». Здесь «президент» — Котовский. Но недаром жена комкора жалуется, что «у Григория Ивановича в Реввоенсовете и в ГПУ много врагов». Да, много врагов. Инспектор красной конницы московский маршал Буденный близок Кремлю, потому что перебродил и верен генеральной линии партии. А Котовский в 40 лет еще бродит, неугомонен, анархичен вождь второго корпуса. Здесь нет никакого закона, кроме «Котовского». Он и вождь, и трибунал, и государство для поседелых и молодых рубак-котовцев, что в казармах тоскуют без военного грабежа.
Котовский на полгода уезжает в Москву, слушает курсы в Академии Генерального штаба, но там недовольны им из-за «атмосферы» в корпусе. Словно сам комкор покрывает эту «запорожскую сечь» — Котовию, где не растет марксизм, необходимый коммунистическому войску.
Стратегией, тактикой, строем, рубкой глиняных чучел за неимением живых еще занимаются котовцы. Но как только зовут на доклад о международном положении, о немецком пролетариате, о предательстве Макдональда, один за другим командиры рапортуют: «Прибыть не могу, кобыла сапом заболела...»
Неосторожно много, вместо партийных директив, вложил себя в свой корпус Григорий Котовский. Слишком вымесил своих партизан в беспрекословном подчинении комкору, обезличил все, подчинив себе. Здесь все растет в легенде партизанщины и вольницы.
— Мы котовцы...
— Так сказал Котовский.
И все кончено.
Ничего из старого, разбойного, авантюрного, фантастического багажа не забыл командир корпуса Котовский. Этот тяжелый атлет по-прежнему любит эффекты, отчаянность и позу.
...
Он по-прежнему любит и авантюрные, фантастические романы. В кабинете его рядом с «Историей РКП (б)» лежит демонстративный «Тарзан». «Тарзан» очень нравился Ко-товскому, и, засыпая над «Историей РКП(б)», комкор переходил к «Тарзану».
— «Тарзан», знаете, после «Истории РКП (б)» — это как шампанское после касторки, — смеялся комкор.
...
Все, что любил в детстве и юности, авантюру, театральность, браваду, пышное, озорное, чем жил в разбое на больших дорогах, — не ушло и от 40-летнего красного маршала Котовского. Поэтому-то, вероятно, несмотря на большие заслуги перед Советским государством, количество врагов у Котовского в мирной жизни возрастало с необычайной быстротой. На 7-м году революции, а любит все же о себе сказать Котовский:
— Я ведь, знаете, анархист".
Тут даже и говорить нечего, полное пробуждение исторической памяти.
Руины империи, варварский вождь занял виллу убитого патриция и осел на землю со своим войском. Теперь он полу-федерат, полу-королёк со своим маленьким, но городым королевстом. Принимает послов и купцов, хвалится награбленным добром.
"Попросил тут мне эту, блин, Библию почитать. Чуть не отрубился. Только нашими сагами после такого и лечишься".
В общем, по итогам с Котовским ничего хорошего не случилось, потому что он слишком уехал туда.
Но я о другом даже хотел сказать.
Мы тут с
ogasawara говорили об Иване Некитаеве из "Укуса ангела" Крусанова, в итоге решили считать его варваро-аристократом.Феликс, сразу заявил, что это точно не аристократ, раз он не воспринимает его, как аристократа.
И это хороший аргумент.
Я ведь сам написал, что аристократ - он как тот рыбак, который другого рыбака видит издалека, так как для этого менталитета умение различать себе подобных является одним из важнейших.
Тот же Феликс сказал, что вполне себе видит аристократа в Ивиле, и согласился, что симпатии фон Шлоссера к Скорину ("Вариант Омега") чётко проходят по категории распознавания представителей своего менталитета.
А дело в том, что однажды
slavamakarov стал мне говорить о Котовском. Я сначала не врубился, что именно Слава имеет в виду, и никак не мог понять, чем его привлёк данный красный командир. Ну браток какой-то, откровенно говоря, дореволюционный бандит. И что?О, потом я понял крутость Котовского, точнее, крутость его образа.
Но суть-то в том, что Котовский варвар. И по жизни, как можно судить, и в фильме (крутом фильме!). А Славе нравятся персонажи-варвары - естественно, если это правильные варвары. Так что, вот, теория менталитетов ответила на вопрос, который меня тогда мучил. Подобное к подобному :).
И буржуа симпатичен другой буржуа...
Только вот интелям, насколько я могу судить, другие интели в массе своей далеко не всегда нравятся :). Распознавать распознают, но интелям для симпатии ещё и идейная ориентация важна.
Как говорится... "Всяк интель - лжец", сказал интель.