"Акцент ставится не на факт, тот или иной, а на непрерывность церемониала, из которого и состоит «образ жизни».
Жизнь как церемония, притом не противоречащая ни человеческой природе, ни природе вокруг, любой мелочи придает могучий тысячелетний фон. Бамбуковые ширмы, легкие постройки, аккуратные дворики вроде недолговечны, непрочны, но на самом деле неизменны в своей повторяемости, как рисунок колец на срезе древесного ствола. «Непротиворечивость» японской цивилизации настолько отлична от европейской, всегда осуществлявшей насилие над природой, что парадоксальным образом принадлежит миру фэнтези. Старая Япония – то самое популярное фэнтези, где все давно придумали без Толкиена и Льюиса, без Ника Перумова и Марины Семеновой. Уж сколько лет рассматриваешь манеру завязывать хакама или самурайские кимоно с огромными жесткими плечами, все равно каждый раз видишь инопланетян. В свете этого «жанра» даже естественны долгие сильные чувства и короткие вспышки гнева. Они – как гроза в природе, в то время как Европа сделала бы их пошлостью".
Именно поэтому я в большинстве случаев отношу жанр самурайских боевиков к фэнтези, пусть и в качестве "японского исторического фэнтези". Естественность, гармония с окружающим миром, жизнь как ритуал, подлинность и долговечность сильных чувств, яркие вспышки эмоций. Любые провалы в жанре фэнтези (и вызванные провалами сомнения в том, что из этой стилистики вообще можно что-то вытянуть) связаны с неспособностью автора работать с тем или иным необходимым компонентом.
"Только в Европе опять же все кончается разговорами, а в самурайском кино обязательно будет известная часть ритуала. Финальный бой на мечах..."
И это тоже верно; но Екатерина Тарханова сразу же упала в моих глазах, добавив:
"И, может быть, главное достижение «Любви и чести» – что бой убеждает в своей возможности, убеждает в исходе, не глядя на слепоту героя. Вспоминается «Слепая ярость» (1989) с Рутгером Хауэром, но и он тогда прибыл с Востока".
Ладно, я тоже не всегда знал, откуда взялся архетип непобедимого слепого фехтовальщика. Сам ориентировался на "Слепую ярость" с Рутгером Хауэром. Но я же не кинокритик! Я же не пишу о японском кино! Писать о японских фильмах и не знать, кто такой Затойчи - это позор. Даже рассказ Сухея Фудзисавы, по которому снят фильм, был написан уже после первых фильмов о слепом массажисте.
(Но вообще, конечно, чтобы понимать фэнтези, надо смотреть классические голливудские пеплумы, шире - старое американское историческое кино. Так делал Джон Норман. Конечно, потом и он перешёл на самурайское кино, есть у меня такое смутное подозрение.)